ARCHI.RU: Три стихии плюс
Авторы всех трех проектов, занявших призовые места на конкурсе по реконструкции Красноярского театра оперы и балета, сохраняют стены стены сценической коробки и главного театрального зала – подковообразный объем, который сейчас хорошо видим над стеклянным фойе театра архитектора Ивана Михалева 1966–1978 годов. Помещения вокруг – сносят и обстраивают ядро разными способами. Можно даже предположить, что трех победителей выбрали именно исходя из заявленного принципа сохранения ядра с его расширением. Но ценности в каждом проекте – свои.
Если проект Wowhaus, занявший 1 место, старательно сохраняет высоту, минимально повышает здание, но углубляет площадь и вкапывается в землю под театром, внешний образ строит на реминисцентном воспроизведении старого театра, зато внутри предлагает совершенно новый остро-современный зрительный зал, а проект Студии 44, наоборот, растет вверх, минимально затрагивает площадь и предлагает яркий, совершенно новый, да еще и красный, авангардный образ здания, акцентируя тему его обстройки / обрастания новыми объемами, зато интерьер зала сохраняет первозданным, – то проект красноярского бюро А2 и московского МВ-Проект, получивший 3 место, делает подобные шаги сохранения и расширения, но своим способом.
Прежде всего, авторы декларируют важность сохранения градостроительных осей и визуальных прострелов, которые формируют, по их собственным словам, «традиционную красноярскую перспективу». Речь, прежде всего, о сохранении вида на Николаевскую сопку к западу от города, где сейчас горнолыжный курорт. Поэтому A2 и МВ не расширяют здание по бокам, как то делает Wowhaus, а увеличивают его по 6 метров вперед и назад – итого 12 м в длину, и на те же 6 метров в высоту. Театр становится высоким и длинным.
Аксонометрический разрез. Сравнение реконстрируемого здания и проекта. Концепция реконструкции Красноярского государственного театра оперы и балета им. Д.А. Хворостовского © А2+МВП
Аксонометрический разрез. Концепция реконструкции Красноярского государственного театра оперы и балета им. Д.А. Хворостовского © А2+МВП
Концепция реконструкции Красноярского государственного театра оперы и балета им. Д.А. Хворостовского © А2+МВП
Схема демонтируемых и усиливаемых частей здания. Концепция реконструкции Красноярского государственного театра оперы и балета им. Д.А. Хворостовского © А2+МВП
Схема демонтируемых и усиливаемых частей здания. Концепция реконструкции Красноярского государственного театра оперы и балета им. Д.А. Хворостовского © А2+МВП
В точки зрения образа авторы собирают свое здание из четырех материй: мраморная облицовка сцены и объемов за ней призвана напоминать о монолите старого модернистского здания. Хотя, напомним, стены ядра сохраняются, а облицовка новая и выглядит иначе. Зато скульптуры девушек-муз старые, их в проекте переносят на новое место над служебным входом со стороны реки. Этот каменный объем авторы называют «интровертом».
Контрастный объем-«экстраверт» – стеклянное фойе – должно напоминать о волнах Енисея и его стихия, соответственно, вода. Для лучшего сходства с водой стекло собрано в три ряда ритмичных, чередующихся в шахматном порядке складок – на боковых стенах и по сторонам главного фасада. По центру волны сглажены штилем ровной стеклянной поверхности, которая над входом плавно приподнята раструбом стеклянного козырька.
Кажется, что такое действие мог бы совершить былинный Садко или русалочка из мульфильма – буквально приподнять пленку поверхностного натяжения, чтобы войти внутрь подводного царства, ассоциация ощущается как достаточно прямая и буквальная. Сходство с кубом воды, «вырезанным» из своей привычной стихии поддерживает отсутствие цокольных и карнизных тяг: стеклянная поверхность где ее «отрезали», там и обрывается.
И надо признать, стекло здесь понадобилось бы самое качественное, структурное, даже интересно, как авторы предполагали конструкцию его несения с тыльной стороны фойе – пока на картинках оно было показано в самых общих чертах.
Третья стихия – дерево, апеллирует к красноярским лесам, сибирской тайге. Это деревянная облицовка балконов фойе, которые образуют эффектное многоярусное кружение вокруг подковы зала и облицованные деревом же фасады верхней части округлого объема, надстроенного, но перенимающего форму старого зала под ним: вверху авторы предлагают разместить музей, а над музеем студию звукозаписи.
Ну и, наконец, четвертая стихия – воздух, – за нее отвечает гигантский козырек с консолями 14.5 м – над фойе и до 11.2 м в других частях. Облицованная блестящим металлом гигантская рамка с прямоугольным вырезом посередине взлетает к торцам, напоминая козырек Монреальского павильона и другие подобные ему козырьки: над главным входом сильнее, с противоположной стороны поменьше, как этакие качели.
В реализации смелых решений козырька авторы рассчитывают на стальные конструкции. Козырек несут тонкие и высокие колонны – авторы называют их «мегаопорами из сталежелезобетона»; не возникает сомнений в том, перед нами изрядно подросшие наследники коротких колонн существующего здания.
Архитекторы, таким образом, собирают свой новый театр из тех же стереометрических объемов, что есть и в старом: подковообразного скругленного, простого «каменного» параллелепипеда, стеклянного витража, колонн – но перетолковывают каждый их них совершенно по-новому, составляя собственный конгломерат с иными пропорциями и материалами, с целыми четырьмя стихиями в составе фасадного решения.
В проекте А2 & МВ – одна из самых больших площадей на открытой кровле, причем зрительский амфитеатр размещается над сценой и техпомещениями за ней, а полукруглая сцена – над старым залом, все это внутри рамки металлического козырька, верхнюю плоскость которого авторы предлагают озеленить и сделать эксплуатируемой – еще одно смелое решение проекта. Ниже подковообразного объема, на кровле фойе – еще одна большая терраса, кажется, здесь все верхние плоскости здания задействованы как эксплуатируемые.
Интерьер зала переосмылен, но в консервативном ключе: вроде бы и не похож на существующий, ступенчатые ленты заменены плавными, продолжающими ub,rbt линии балконов внутри фойе, а кресла – красные бархатные. И то сказать, красный цвет театрален и импозантен, и еще – я узнала об этом из авторского описания – когда гасят свет, мы перестаем его видеть первым.
Функциональная программа, как и требовалось, развита и с практической точки зрения, она отвечает нуждам театра и его планам по развитию, и пожеланиям по развитию общественных пространств. Ресторан над фойе, музей над залом, репетиционные за сценой. Разве что слов трансформируемости сцены и залов в этом проекте меньше – впрочем архитекторы, вероятно, просто меньше об этом говорят: в проекте также предусмотрено и увеличение колосников, и расширение карманов сцены, и выкатные площадки с трех сторон, и подъемно-опускные площадки оркестровой ямы.
Кроме того в проекте А2 и МВ – большая, трехъярусная парковка на 660 машиномест, под всей площадью. В проекте Wowhaus парковка на треть меньше, тоже под площадью, но двухъярусная, а архитекторы Студии 44 машиноместам, кажется, не уделили серьезного внимания, сосредоточившись на образной стороне своей остросюжетной концепции. В данном случае парковка большая, что очень практично для центра города. В конце концов во многих странах в городских центрах еще в 1970-е было построено много парковок, а у нас – нет.
Предлагая большую парковку, авторы забирают у города соседнюю открытую парковку у Коммунального моста – на его месте в проекте видим восьмерку какого-то крупного то ли парка, то ли малоэтажного павильона.
Фонтан «Реки Сибири», на склоне за улицей Бограда, в то же время, в проекте радикально изменяется, становится современным-зигзагообразным.
